История создания
Огромное по размерам (265 × 196 см, так обозначен размер картины в каталоге Дрезденской галереи) полотно было создано Рафаэлем для алтаря церкви монастыря святого Сикста II в Пьяченце по заказу папы римского Юлия II. Существует гипотеза, что картина была написана в 1512—1513 годах в честь победы над французами, вторгшимися в Ломбардию в ходе Итальянских войн, и последующего включения Пьяченцы в состав Папской области.
Что весьма необычно для начала XVI века, материалом служила не доска, а холст. Это может свидетельствовать о том, что полотно планировалось использовать как хоругвь (если только выбор материала не объясняется крупными габаритами произведения).
В XVIII веке распространилась легенда (не подтверждённая историческими документами), что Юлий II заказал полотно Рафаэлю для своей гробницы, и что моделью для Мадонны послужила возлюбленная Рафаэля Форнарина, для святого Сикста — сам папа Юлий (племянник Сикста IV), а для святой Варвары — его племянница Джулия Орсини. Сторонники теории о том, что полотно создавалось для папской гробницы, подчёркивают, что жёлуди на ризе Сикста II явно отсылают к этим двум папам из рода делла Ровере (rovere значит «дуб»)[3].
В то же время на создание образа именно для церкви в Пьяченце указывает то, что её покровителями всегда считались святые Сикст и Варвара, изображённые на этом полотне. Образ удачно вписался в центральную часть апсиды церкви в Пьяченце, где служил своеобразной заменой отсутствующего окна.
Всемирная слава
Картина, затерянная в одном из храмов провинциальной Пьяченцы, оставалась малоизвестной до середины XVIII века, когда саксонский курфюрст Август III после двух лет переговоров получил от Бенедикта XIV разрешение вывезти её в Дрезден[4]. До этого агенты Августа пытались договориться о покупке более известных произведений Рафаэля, которые находились в самом Риме[5]. В храме Сан-Систо осталась копия «Сикстинской мадонны», выполненная Джузеппе Ногари. Через несколько десятилетий, после публикации восторженных отзывов Гёте и Винкельмана, новое приобретение затмило в качестве главного шедевра дрезденской коллекции «Святую ночь» Корреджо.
Поскольку русские путешественники начинали гран-тур именно с Дрездена, «Сикстинская мадонна» становилась для них первой встречей с вершинами итальянского искусства и оттого получила в России XIX века оглушительную известность, превосходящую все другие мадонны Рафаэля[4]. О ней писали почти все художественно ориентированные русские путешественники по Европе — Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский («небесная мимоидущая дева», статья «Рафаэлева Мадонна», 1821), В. Кюхельбекер («божественное творение»), А. А. Бестужев («это не Мадонна, это вера Рафаэля»), К. Брюллов, В. Белинский («фигура строго классическая и нисколько не романтическая»), А. И. Герцен, А. Фет («К Сикстинской мадонне», 1864), Л. Н. Толстой, И. Гончаров, И. Репин, Ф. М. Достоевский (образ Сикстинской Мадонны появляется в трёх романах писателя: «Преступление и наказание», «Бесы», «Подросток»), А. К. Толстой («Мадонна Рафаэля», 1858). Несколько раз упоминает об этом произведении не видевший его воочию А. С. Пушкин[6].
Размещённая несколько выше соседних произведений, «Сикстинская мадонна» замыкает главную анфиладу залов Дрезденской галереи
Вторая мировая война и хранение в СССР
В конце Второй мировой войны в январе 1945 г. «Сикстинская мадонна», как и другие картины Дрезденской галереи, были спрятаны в товарном вагоне, стоявшем на рельсах в заброшенной каменоломне в 30 км к югу от Дрездена. Благодаря этому они уцелели при бомбардировке Дрездена в феврале 1945 г. В мае 1945 г. картины были обнаружены группой советских военнослужащих под командованием младшего лейтенанта Леонида Рабиновича[7][8].
После войны картина хранилась в запасниках Пушкинского музея, пока не была возвращена вместе со всем дрезденским собранием властям ГДР в 1955 году. Перед этим «Мадонна» была представлена московской публике. На проводы «Сикстинской Мадонны» В. С. Гроссман откликнулся одноимённым рассказом, где связал знаменитый образ с собственными воспоминаниями о Треблинке:
Глядя вслед Сикстинской Мадонне, мы сохраняем веру, что жизнь и свобода едины, что нет ничего выше человеческого в человеке[9].
Описание
На картине изображена Мадонна с младенцем в окружении папы Сикста II и святой Варвары по сторонам и с двумя ангелочками, взирающими снизу вверх на схождение Бога. Фигуры образуют треугольник. Раскрытый по сторонам занавес лишний раз подчёркивает геометрическую продуманность композиции. Это одно из первых произведений, в котором зритель оказывается вписан в композицию: кажется, что Мадонна спускается с небес прямо навстречу зрителю и смотрит ему в глаза.
В образе Марии гармонично соединены восторг религиозного триумфа (художник возвращается к иератичной композиции византийской Одигитрии) с такими общечеловеческими переживаниями, как глубокая материнская нежность и отдельные ноты тревоги за судьбу младенца. Её одежды подчёркнуто просты, она ступает по облакам босыми ногами, окружённая светом…
оттенок сверхъестественности есть и в той легкости, с какой Мария, прижимая к себе тяжелого Сына, шествует, едва касаясь босыми ногами поверхности облака… Рафаэль соединил черты высшей религиозной идеальности с высшей человечностью, представив царицу небесную с печальным сыном на руках — гордую, недосягаемую, скорбную — спускающуюся навстречу людям.
Святой, у ног которого изображена папская тиара, подчёркивающая его высокий сан, указывает своей рукой в сторону наблюдателя, и Мадонна с младенцем смотрят в указанном им направлении, в то время как святая Варвара склонила голову. Первоначальное место картины было перед большим распятием, поэтому выражения лиц и позы фигур на картине обусловлены их чувствами при виде страданий и смерти Христа.
Распространено мнение, что Сикст II, папа римский, изображён Рафаэлем на картине с шестью пальцами на правой руке, поскольку он Сикст (что значит «шестой» на латыни). На самом деле кажущийся шестой палец (мизинец) является частью внутренней стороны ладони.
Изобразительное мастерство художника обманывает наблюдателя. Задний фон, издали кажущийся облаками, при тщательном рассмотрении оказывается головками ангелов.
Два ангелочка, изображённые на картине, стали мотивом многочисленных открыток и плакатов. Некоторые искусствоведы утверждают, что эти ангелочки опираются на крышку гроба. У левого ангела внизу картины видно только одно крыло.